В укрытие, сержант! - с тревожной зычностью вскричал взводный. А он не шелохнулся. Стоя на пригорке, он словно окаменел. В другой бы раз он вряд ли смог бы ослушаться своего старлея. А тут… Он с застывшими от ужаса глазами смотрит на полыхающий в огне свой дом. Дом, в котором он родился. Дом его предков. Они, когда уходили отсюда, оставили его целым и невредимым… А вот теперь, когда он вернулся. Когда представлял себе, как встав на колени перед ним он во всё горло, так, чтобы слышали и в Баку, и в Ереване, и в Москве, и в Париже и везде-везде, крикнет: «Папа! Мама! Братья и сёстрёнки мои! Я – ДОМА. Как обещал, я вернул его…» Сержант Гусейнов А он горит. Только-только чёрные тени плескали на его стены бензин. Ему бы ринуться туда и хоть голыми руками, но затушить… Спасти!.. Он готов был это сделать. Он даже вскинул автомат, чтобы по ним, по этим чёрным теням. Может, он это и сделал бы, да мощная рука взводного столкнула его с пригорка. - Нельзя, - сочувственно, заглядывая ему во взбухшие от слёз отчаяния глаза, говорит старлей. - Осталось, сержант, всего три часа. В 00:00 эта свора головорезов уберётся отсюда. Они нас провоцируют. Дескать, аскеры, не соблюдая договорённости, стреляют по мирно уходящему из Кельбаджар многострадальному армянскому населению… - Это они-то многострадальные, - скрипит зубами Гусейнов. - Теперь вместо выдуманного ими словечка «мы многострадальные» их все будут называть «позорными шакалами». Сейчас, сержант, я, как никогда, понимаю Пушкина, который ещё давным-давно написал: «Ты – трус! Ты – раб! Ты - армянин»… Они по зоологической злобе своей и от бессилия жгут то, что им никогда не принадлежало… - Он так и сказал? - через силу улыбаясь, спрашивает Гусейнов. Старший лейтенант разводит руками. - Надо было Пушкину добавить: «Ты армянин - не человек!» - Если бы он был нашим современником и видел бы всё, что они творили и творят, он, наверное, написал бы и похлеще…- глядя на полыхающие сельские жилища, говорит взводный… А солдату не терпелось прожечь свинцом руки тех чёрных поджигателей. Но, прав взводный – надо терпеть. Ещё чуть-чуть и он преклонит колена у порога дымящегося своего родного очага. И он на весь мир, сквозь слёзы, крикнет: «Папа! Мама! Братья и сёстрёнки мои! Я – ДОМА. Как обещал, я вернул его…» * * * И перед глазами словно кинолента пройдет словно минувшая жизнь трагедия захвата Кельбаджара. Армянские террористы во главе с Монте Мелконяном по прозвищу «Аво» со злорадством изгоняли беззащитных азербайджанцев с земли их предков. Обращаясь к мирным азербайджанцам словно гитлеровские нацисты, из мегафона, на их родном языке. Угрожая силой оружия, ненавистью, смертью и кровью… С 15 ноября на земле Кельбаджара воцарится мир. Но мы никогда не должны забывать этот страшный день. 2 апреля! Так они с Аво пришли в наш дом с оружием:
